Известные российские эксперты в сфере благотворительности собрались в Калининграде, чтобы провести серию мастер-классов. Цель — помочь местным некоммерческим организациям работать эффективнее. Корреспондент «Нового Калининграда.Ru» решил воспользоваться случаем и собрать некий срез мнений руководителей крупнейших фондов об их общих проблемах.

1. Об адресной и системной помощи

Чулпан Хаматова, соучредитель фонда «Подари жизнь»:

— Невозможно всем помочь! Можно хотеть этого всеми силами, но это невозможно! Я против адресной помощи, честно! Ее очень сложно контролировать, за ней невозможно уследить. Очень много историй, в том же самом «Фейсбуке», когда на одних и тех же детей собирают родители и какие-нибудь подонки, мошенники, это было и с нашими детьми, с нашего сайта. Мне кажется, что мы уже пришли к тому моменту, что помощь должна быть организована системно. Чтобы были люди, которые отвечают за свою работу. И за положительные ее результаты, и за отрицательные.

Екатерина Бермант, президент благотворительного фонда «Детские сердца»:

— Адресная помощь — это самая низкая ступень помощи. Когда дают деньги на операции по пороку сердца, дадут только на одного ребенка — на пятилетнего, русского, голубоглазого, красивого! Остальные денег не получат. Когда я пытаюсь собрать деньги на 16-летнего, усатого, взрослого, некрасивого мальчика из Татарстана — никто не хочет давать ему деньги. Собирать нужно на проекты, тогда спасены будут все. Конкретное личико может получить большое количество денег. Это закон выживаемости в дикой природе, в дикой! Мы живем не в лесу, а в 21 веке! Помощь должен получить каждый, кто ее попросил.

Татьяна Тульчинская, президент благотворительного собрания «Все вместе»:

— Вот Катя Бермант рассказывала, что когда ее фонду было 5 лет, они, знаете, как Чапаев навтыкали в карту флажков. Пытались понять, откуда дети, которых они успели прооперировать. И обнаружили, что это просто дети, которые живут рядом с крупными кардиоцентрами. Им просто вовремя поставили диагноз. Их диагностирует кардиолог, а всех остальных — патологоанатом. И отсюда родился проект экспедиций врачебных. И понятно, что можно дать денег на операцию для ребеночка, можно — на зарплату врача. И психологически проще дать на лечение ребенка. А эффективнее — на зарплату врача. Потому что они поедут, осмотрят этих детей, да еще и 80% прооперируют за счет государства. Системный подход нужен, но он не отменяет адресную помощь.

2. О доверии к фондам и о фондах-мошенниках

Чулпан Хаматова:

— Прекрасная идея — создать реестр фондов, которым не нужно доверять. Ко мне очень часто обращаются и говорят: «Скажите пожалуйста, а фонд вот такой-то — он хороший или нет?» Наверное, нужно это как-то обобщить и сделать доступным людям. Чтобы они могли хотя бы почитать мнение экспертов — доверяют они этому фонду, или не доверяют. И, конечно, нужно менять законодательство, чтобы мошенникам ничего не сходило с рук.

Татьяна Тульчинская:

— На самом деле, единственное, что не позволяет людям верить фондам — это собственная лень. Вот буквально там два слова в поисковике напечатать: «а можно ли доверять», «как отличить фонд мошеннический от не мошеннического», так сразу вылезает большое количество статей, прочитав которые, можно все для себя уяснить.

Екатерина Бермант:

— Чаще всего крадут «зеркальные» фонды и частные мерзавцы. Это, скорее, уже такие, знаете, дикие отдельные персонажи. Системного жульничества нет. Ощущение, что фонды воруют, возникло давно, в 90-е годы, когда внезапно при Ельцине на несколько месяцев буквально было налоговое послабление для благотворительных фондов. И туда ринулись афганцы, православная церковь, и все они стали торговать сигаретами и алкоголем. Вот и осталось… ложечки-то нашлись, а послевкусие осталось!

3. О помощи взрослым людям

Чулпан Хаматова:

— Со взрослыми очень тяжело. Мы помогаем взрослым до 25 лет. Должен найтись кто-то, кто будет помогать взрослым после 25 лет. Со взрослыми проблема огромная, потому что это тема намного серьезнее, тяжелее, неподъемнее. Потому что детский рак лечится, а взрослый рак тоже лечится, но не так просто как детский рак, потому что уже правовые все другие механизмы. Должен появиться кто-то, кто скажет: ну все, я взялся.

Екатерина Бермант:

— Это чрезвычайно сложная тема. Взрослых никому не жалко, потому что мы сами взрослые. Нам самих себя не жалко. И еще есть такая штука, что всем кажется, что взрослые сами за себя отвечают. Собаки за себя ответить не могут, дети не могут, старики вроде тоже не могут, а взрослые вроде как могут — значит, пусть сами справляются. А они не могут справиться. Не могут, когда цифра со многими нулями.

4. Об анонимности и публичности благотворительности

Чулпан Хаматова:

— Пока мы не говорим об этом, прикрываясь тем, что это нескромно, мы навсегда останемся в поле некоего поступка со знаком «+». Это не перейдет в поле нормы. Это не перейдет в состояние нейтрального отношения. Никто из нас не хвастается, что он волосы причесывает по утрам, потому что это делают все. И чем чаще мы об этом говорим, чем громче мы об этом говорим, тем быстрее это станет привычкой. Мне так кажется.

Татьяна Тульчинская:

— Если человек хочет сохранять свою анонимность — это его право, безусловно. Но и говорить о том, что только анонимность в благотворительности возможна было бы совершенно неправильно. Пока мы не научимся открыто говорить о проблемах, мы не научимся их решать.

Екатерина Бермант:

— Нужно громко говорить, что ты занимаешься благотворительностью! Где все первые жены нашего правительства, Думы и государства? Почему они не устраивают благотворительные чаепития с кексиками и не собирают деньги, скажем, на стерилизацию диких собак? Это должны делать все, начиная от маленьких школьных сообществ, заканчивая первыми лицами государства. Я помню, Медведев как-то раз перевел всю свою зарплату на ликвидацию последствий пожаров. По-моему, это было 3 года назад. Ну вот, мы один раз услышали об этом. Но это же обязанность каждого человека! А привилегированных лиц — уж точно.

Алла СУМАРОКОВА

Новый Калининград